(опыт криминологического исследования)
Я обратил внимание на узнанье тех вечных законов,
которыми движется человек и человечество вообще.
Н. В. Гоголь, «Авторская исповедь»
1. Жизнь и творчество гениального Николая Васильевича Гоголя продолжает привлекать внимание современного исследователя. Только за первые два десятилетия нынешнего столетия вышли многочисленные исследования различных аспектов его творчества[1]. Трудами известных ученых ИМЛИ РАН (И.А. Виноградов, Ю.В. Манн) введены в научный оборот новые источники сведений биографического характера, расширен круг адресатов из ближайшего окружения писателя, в том числе уточнены отдельные обстоятельства обучения юного Гоголя в Нежинской гимназии высших наук; подготовлена многотомная летопись жизни и творчества писателя и др.[2]. В тоже время, как представляется, ощущается нехватка серьезных исследований аспектов жизни и творчества писателя, относящихся (условно) к области «Гоголь и юриспруденция». Автором данная проблема впервые была затронута в постановочном аспекте в журнальной статье в юбилейный Год Гоголя (2009 г.)[3].
Настоящее исследование — наша попытка привлечь современного читателя к оригинальным и при этом необычайно глубоким и развитым в правовом отношении идеям (воззрениям) Н.В. Гоголя на «обустройство» России — посредством разрешения вопросов преимущественно духовно-нравственного и социально-правового характера, изложенных в замечательном произведении (публицистическом сборнике) «Выбранные места из переписки с друзьями». Оно многопланово и вобрало в себя в том числе гоголевские субъективные (и точные) оценки и рекомендации по улучшению «нравов» и «дел» применительно ко многим аспектам и областям жизни России (за исключением, пожалуй, военного дела и внешних сношений). Возможно, главный читаемый (как это понимает автор очерка) «посыл» «Записок..», «полезный» к восприятию в современной России, заключается в острой необходимости духовно-нравственного совершенствования всего общества — от руководителя государства до простого сельского труженика, с опорой прежде всего на традиционные ценности и устои. К непременным условиям достижения благополучия и процветания Отечества Гоголь, помимо соблюдения христианских Заповедей, реалистично относит борьбу каждого, начиная с первого лица, со «всяким беззаконием».
Глубокая религиозность пронизывала всю жизнь писателя и в немалой степени повлияла на содержание его творчества. Именно христианское восприятие греха как «преступления-беззакония» должно служить отправной точкой для исследователей творчества Гоголя при попытке объяснения вопросов, относящихся к области юриспруденции в его произведениях. Для нас «Выбранные места…» также интересны и как важный источник сведений о правовых воззрениях «позднего» Гоголя.
2. Будучи восемнадцатилетним юношей-гимназистом, в письме своему дяде Петру Косяровскому (1827 г.) Гоголь признавался: «Еще с самых времен прошлых […] я пламенел неугасимою ревностью сделать жизнь свою нужною для блага государства, я кипел принести хотя малейшую пользу… Я перебирал в уме все состояния, все должности в государстве и остановился на одном – юстиции. Я видел, что здесь работы будет более всего, что здесь только я могу быть благодеянием, здесь только буду истинно полезен для человечества. Неправосудие, величайшее в свете несчастие, более всего разрывало мое сердце. Я поклялся ни одной минуты короткой жизни не утерять, не сделав блага»[4].
Хорошо знавший Гоголя на протяжении многих лет видный славянофил И.С. Аксаков так высказался о «сердцевине» личности писателя: «Натура Гоголя… беспрестанно умеряемая христианским анализом и самоосуждением, проникнутая любовью к людям, непреодолимым стремлением быть полезным, беспрестанно воспитывающая себя для достойного служения истине и добру, – такая натура в вечном движении, в борьбе с человеческими несовершенствами…»[5].
С известной степенью условности, предварительно обобщая нижеизложенный материал, можно сказать, что своими творческими исканиями на протяжении всей жизни Н.В. Гоголь формулировал ответ на вопрос, как соответствовать христианскому идеалу духовного самосовершенствования личности человека. Для себя ответ он находил — в правдивом описании порока (греха, беззакония) и суровом его осуждении, в том числе и путем публичного осмеяния.
3. Основная задача «Записок…» , обозначенная самим автором в разделе «Авторская исповедь» — изучение русского человека во всем его величии и недостатках — может быть интерпретирована и как существенная криминологическая проблема: «чтобы определить себе русскую природу, следует узнать получше природу человека вообще и душу человека вообще: без этого не станешь на ту точку воззрения, с которой видятся ясно недостатки и достоинства всякого народа».
Как известно, при жизни писателя «Выбранные места из переписки с друзьями» (1846 г., были впервые опубликованы в 1847 г.) были восприняты крайне неоднозначно, в большинстве своем — негативно. С «легкой руки» В.Г. Белинского передовое русское общество решительно осудило Гоголя за «проповедь реакционных идей и религиозного смиренномудрия». Гоголь был настолько потрясен остротой критики своего произведения, что стал оправдываться, даже каяться, «что замахнулся этаким Хлестаковым». Однако в последующем лучшие «умы» России по достоинству оценили эту гениальную книгу; один из ее самых искренних читателей – Лев Николаевич Толстой.
Вопросы законности и права сосредоточены преимущественно на страницах статей (писем) «Сельский суд и расправа» и «Занимающему важное место» упомянутого сборника. В первой статье Гоголь подходит к проблеме отправления правосудия с позиции библейского восприятия Высшего Суда. Гоголь — сторонник «двойного» суда: человеческого, на котором «оправдайте правого и судите виноватого», и другого, Божьего, где судят и виноватого, и правого (например, за то, что «не простил своему брату»). Писатель, отталкиваясь от греховной сути человеческой природы, отстаивает такую организацию «земного суда», в основе деятельности которого реализованы и ветхозаветный Закон» и новозаветные заповеди любви (то есть в нашем понимании принципы законности, справедливости, милосердия и др.). Гоголь полагал, что «правосудие у нас могло бы исполняться лучше, нежели во всех других государствах […] только в одном русском заронилась эта верная мысль, что нет человека правого и что прав один только Бог». Гоголь также подвергает критике западноевропейские философско-правовые взгляды о правде, называя их «пустыми»[6].
Вторая статья написана в виде набора рекомендаций нравственно-правового и философского характера, адресованных высокому должностному лицу – генерал-губернатору (руководителю области, региона – в современном понимании).
Многие наблюдения и обобщения Гоголя звучат злободневно и для современной России. Буквально «отдают болью» слова о том, что «много злоупотреблений; завелись такие лихоимства, которых истребить нет никаких средств человеческих […] образовался другой незаконный ход действий мимо законов государства и уже обратился почти в законный, так что законы остаются только для вида». Это ли не точная характеристика правовой ситуации в совсем недавнем прошлом, да и в настоящее время — в ряде регионов современной России, где «неформальная» власть практически полностью подменила собой власть официальную, государственную?
В письме «Занимающему важное место» Гоголь вновь обращается к положению о необходимости обеспечения строгой единообразной законности в деятельности административного (государственного) аппарата, что также включает обязательность качественной профессиональной подготовки служащих: «ввести всякую должность в ее законные границы и всякого чиновника губернии в полное познанье его должности. Это дело очень небездельное. В последнее время все почти губернские должности нечувствительным образом выступили из пределов и границ, указанных законом. Одни слишком стали обрезаны и стеснены, другие раздвинулись в действиях в ущерб прочим; прямые места обессилели и ослабели от введения множества косвенных и временных. В последнее время стали особенно чувствоваться полномочие и развязанные руки там, где нужно препятствовать в действиях, и связанные руки там, где нужно споспешествовать им. Возвратить всякую должность в ее законный круг тем более стало теперь трудно, что сами чиновники сбились в своих понятиях о ней. Получая ее по наследству от предшественника в том виде, какой дал ей последний, они все соображаются более или менее с этим видом, а не с первообразом ее, который уже почти вышел у всех из головы».
Гоголь пишет о современном ему Совестном суде, «это верх человеколюбия, мудрости и познанья душевного. Все те случаи, где тяжело и жестоко прикосновенье закона; все дела, относящиеся до малолетних, умалишенных; все, что может решить одна только совесть человека и где может быть несправедлив справедливейший закон». По сути, автор выступает за максимально широкое внедрение начал «милости и справедливости» в вопросах судоустройства и судопроизводства в отношение отдельных (прежде всего социально не защищенных) групп населения.
Еще одним требованием к правильной (по Гоголю) организации устройства государственного аппарата является необходимость пресечения его необоснованной бюрократизации и препятствование необоснованному росту численности чиновничества: «нашлись же такие правители губерний, … которые пристегнули ко всему этому множество разных чиновников по особым поручениям, множество всяких временных и следственных комитетов, разложили и раздробили действия всякой должности и сбили чиновников так, что они потеряли и последние понятия о пределах точных своего поприща. Вы очень хорошо знаете, что приставить нового чиновника для того, чтобы ограничить прежнего в его воровстве, значит сделать двух воров на место одного. Да и вообще система ограничения – самая мелочная система. Человека нельзя ограничить человеком; на следующий год окажется надобность ограничить и того, который приставлен для ограниченья, и тогда ограниченьям не будет конца».
Следующая авторская «зарисовка» будто «сделана» в современной России — настолько точно отражена в ней суть имеющихся проблем: «Эти же громадные канцелярии, как вы уже сами знаете, наносят много вреда тем, что отберут у всех чиновников их дела, образуют собою вдруг новую инстанцию и, стало быть, новые затруднения, дадут нечувствительно образоваться какому-нибудь новому полномочному лицу, иногда вовсе ни для кого не зримому, в виде простого секретаря, но через руки которого станут проходить все дела; у секретарей явится какая-нибудь любовница, из-за ней – интриги, ссоры, а с ними вместе и сам черт путаницы, который тут как тут во всякое время; и дело кончится тем, что, сверх нанесенья новых беспорядков и сложностей, пожрется несметное количество казенных сумм».
Н.В. Гоголь предлагает читателю свои размышления о главной социальной ценности и предназначении руководителя – христианском служении обществу, и рекомендует начать ему с того, что в своей области создать условия для нравственного развития личности и «устроить дороги, мосты и всякие сообщения».
В.Г. Белинский сурово упрекал писателя в пропаганде «христианского смирения»[7]. Но обратимся к гоголевскому тексту, чтобы увидеть, какую «линию поведения» предлагает избрать руководителю Гоголь в контексте такого «обвинения в смирении»?
«…Не преследовать за несправедливость никого отдельно до тех пор, покуда не выступит перед вами ясно вся цепь»!
Речь, по сути, идет о мудрой успешно проверенной на практике криминологической рекомендации не «бить по хвостам», наказывая «стрелочника», а осуществлять карательно-предупредительные меры лишь после выявления всех причин и условий преступности, всей цепочки злоупотреблений!
В числе других авторских рекомендаций – «искоренение неправды» правовыми средствами, упорядочение должностных полномочий чиновников, их обучение и аттестация («Ввести всякую должность в ее законные границы и всякого чиновника губернии в полное познание его должности»). Все они – практические советы по борьбе с криминальным бюрократизмом, не потерявшие актуальности и поныне, достойные, по сути, прямой реализации и «осовременивания» в правовых актах органов прокуратуры и других правоохранительных ведомств.
Гоголь (пусть и косвенно) выступает за ротацию кадров чиновников (сменяемость губернаторов), за усиление административного надзора первого лица над судами (по-видимому, именно через строгий контроль за ходом дел в судах он видел единственную возможность победить царившую там волокиту). Писатель предлагает меры по разделению функций и определению независимости ведомств: «Весь снаряд юстиции, как-то: все суды уездные, так и высшая их инстанция – гражданская их палата, находясь в полном заведывании своего министерства, кажутся в независимости от губернатора», последний может вмешаться, если заподозрит «злоупотребление».
Н.В. Гоголь выступает в поддержку централизованной вертикали прокурорского надзора, обладающего самыми широкими полномочиями, при этом прокурор не подчинен исполнительной власти (прокурор «есть отдельное лицо, от всех независимое, долженствующее держать себя от всех в стороне, даже и от самого губернатора», «прокурор есть око закона, без которого ни одна бумага не может выйти из губернии. Ни одно производство дел по всем губернским местам не может его миновать […] никому не дает отчета, кроме министра юстиции, с которым одним только в прямом сношении, и всегда может подать протест на все, что ни вершится в губернии»). В черновых записях к «Выбранным местам» также встречается такие предложения: прокурор «не должен даже водиться с губернатором и подчиняться какому-нибудь его влиянию», ведь «за самим губернатором могут завестись грехи»[8].
Писатель решительно выступает против политики расширения армии чиновников, занимающихся надзорно-контрольными функциями: «Что приставить нового чиновника для того, чтобы ограничить прежнего в его воровстве, значит сделать двух воров на место одного. Да и вообще система ограничения – самая мелочная система».
В переписке с Белинским писатель справедливо обращает внимание авторитетного критика на негативные «особенности российского бытия» – например, равнодушие и долготерпение населения: все знают и смирились с вороватостью политической элиты («Если же правительство огромная шайка воров, вы думаете, этого не знает никто из русских?»);неискоренимый эгоизм («Всякий думает только о себе и о том, как бы себе запасти потеплее квартирку»).
Опасность для русского общества Н.В. Гоголь видел в распространении западно-европейской традиции развития права, когда «законы собственно гражданские выступили из пределов и ворвались в области, им не принадлежащие», а также в пришедшей моде на правовую заурегулированность жизни человека; писатель выступал за сохранение значения и роли традиций и нравственных (религиозных, христианских) начал, сложившихся в обществе. Фактически, им была затронута важная и для современного общества проблема «замещения морали правом», когда, по замечанию профессора А.А. Тер-Акопова, «право больше берет на себя функцию регулятора общественных отношений, замещая мораль; трансформация моральных норм в правовые содержит опасность ввиду того, что право – воля государства, а поэтому не исключен выход права из-под социального (гражданского) контроля и переход его на службу управленческому монополизму, полицейскому государству, диктатуре»[9].
Немалое число интересных наблюдений и рекомендаций криминологического характера содержится и в других письмах сборника. «Посмотрим на нашу Россию, и в особенности на то, что у нас так часто перед глазами, – на множество всякого рода злоупотреблений. Окажется, что большая часть взяток, несправедливостей по службе и тому подобного, в чем обвиняют наших чиновников и нечиновников всех классов, произошла или от расточительности их жен, которые так жадничают блистать в свете большом и малом и требуют на то денег от мужей, или же от пустоты их домашней жизни, преданной каким-то идеальным мечтам, а не существу их обязанностей, которые в несколько раз прекрасней и возвышенней всяких мечтаний», — пишет Гоголь (письмо «Женщина в свете»).
«Всякому теперь кажется, что он мог бы наделать много добра на месте и в должности другого, и только не может сделать его в своей должности. Это причина всех зол. Нужно подумать теперь о том всем нам, как на своем собственном месте сделать добро. Поверьте, что Бог недаром повелел каждому быть на том месте, на котором он теперь стоит», — это размышления писателя по вопросу «личной примерности» каждого гражданина в борьбе с беззаконием.
В письме Y «Чтение русских поэтов перед публикой» – важное наблюдение-призыв к воспитанию членов общества на лучших примерах русской литературы, обращение к высоким душевным свойствам русского народа.
Следующее письмо «О помощи бедным» содержит строки: «…обращаюсь к нападеньям вашим на глупость … молодежи, которая затеяла подносить золотые венки и кубки чужеземным певцам и актрисам в то самое время, когда в России голодают целиком губернии. Это происходит не от глупости и не от ожесточения сердец, даже и не от легкомыслия. Это происходит от всем нам общей человеческой беспечности», призывающие к отказу от показной роскоши в пользу всеобщей борьбы с нищетой.
В письме YII, обращенном к древнегреческой эпохальной «Одиссее» поэта Гомера в переводе В.А. Жуковского, Н.В. Гоголь «нацеливает» современного ему русского читателя на обязательное изучение всемирной «классики» — в целях развития «эстетического чувства» и погружения в историю человеческой цивилизации, в том числе через призыв необходимости «соблюдения обычаев и старины», уважения законов.
В письме XIII «Карамзин» читаем «похвальное слово» замечательному историку и писателю: «Никто, кроме Карамзина, не говорил так смело и благородно, не скрывая никаких своих мнений и мыслей, хотя они и не соответствовали во всем тогдашнему правительству, и слышишь невольно, что он один имел на то право. Какой урок нашему брату писателю!». Гоголь призывает соблюдать принцип объективности (исторической честности) — литераторов, историков etc в проводимых ими научных исследованиях.
В письме XIY «О театре …» — следующее «вневременное» наблюдение Гоголя: … особенно важно, чтобы главная ответственность во всяком деле падала на человека, уже известного всем до единого в обществе. Наконец, живя весь в своем искусстве, которое стало уже его высшею жизнью, которого чистоту блюдет он как святыню, художник-актер не попустит никогда, чтобы театр стал проповедником разврата» относится к роли и ответственности высоких искусств и прежде всего — «знаменитостей», «кумиров» из их числа, в нравственном воспитании широких слоев населения.
В письме «Любить Россию» великий писатель остро ставит вопрос о жертвенности и патриотизме как обязательных «элементах служения» каждого честного гражданина своей родине: «Вы еще не любите Россию: вы умеете только печалиться да раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней ни делается… Нет, это еще не любовь, далеко вам до любви … если вы действительно полюбите Россию, у вас пропадет тогда сама мысль, которая зародилась теперь у многих честных и даже весьма умных людей, то есть, будто в теперешнее время они уже ничего не могут сделать для России и будто они ей уже не нужны совсем… Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдете..». Огульному «критиканству» недостатков общества Гоголь противопоставляет деятельные Веру и Служение Отечеству даже в самой скромной «ипостаси».
В письме ХХ «Нужно проездиться по России» Гоголь напишет так: «пронесся дух сплетней, пустых поверхностных выводов, глупейших слухов, односторонних и ничтожных заключений. Все это сбило и спутало до того у каждого его мненье о России, что решительно нельзя верить никому. Нужно самому узнавать, нужно проездиться по России» — тем самым писатель выступает за глубокое комплексное изучение социально-экономических (и не только) реалий, на основе которых должны быть осуществлены преобразования в обществе. Любопытна авторская рекомендация — в каждом городе (местности) опросить лучших представителей всех слоев населения о состоянии дел, быта и нравственности, имеющихся проблемах.
В следующем письме «Что такое губернаторша», обращенном образованнейшей и блистательной А.О. Смирновой (Россет) Гоголь затрагивает важнейшую и извечную для России проблему подбора «кадров» для государственной службы всех уровней — «прежде всего обратить внимание на то, чтобы советники губернского правления были честные люди. Это главное. Как только будут честны советники, тот же час будут честны капитан-исправники, заседатели, словом – все станет честно. Надобно вам знать (если вы этого еще не знаете), что самая безопасная взятка, которая ускользает от всяких преследований, есть та, которую чиновник берет с чиновника по команде сверху вниз; это идет иногда бесконечной лестницей. Капитан-исправник и заседатели часто уже потому должны кривить душой и брать, что с них берут и что им нужны деньги для того, чтобы заплатить за свое место». И здесь же практическая рекомендация, обращенный к супругам (и конечно членам семьи, окружению «первых лиц административных органов) в пользу личной скромности и внутреннее самоограничение: «Гоните роскошь (покамест нет других дел), уже и это благородное дело, оно же притом не требует ни суеты, ни издержек. Не пропускайте ни одного собрания и бала, приезжайте именно затем, чтобы показаться в одном и том же платье; три, четыре, пять, шесть раз надевайте одно и то же платье. Хвалите на всех только то, что дешево и просто. Словом, гоните эту гадкую, скверную роскошь, эту язву России, источницу взяток, несправедливостей и мерзостей, какие у нас есть».
Н.В. Гоголь следующим образом определяет для своего собеседника значение основных принципов (правил) административного руководства городом (регионом) со стороны его «первого лица»: консолидация вокруг себя «здоровых сил «в лице прокурора и председателя суда, формирование круга «единомышленников», создание хорошего рабочей обстановки; Гоголь подчеркивает, что ему духовно близок грамотный и честный судья — «одет … таким образом, что его … не приняли бы в переднюю петербургских гостиных. Хотел бы я в эту минуту поцеловать полу его заношенного фрака», таких чиновников нужно всячески поддерживать « … стараться …выставлять на вид всяческую честную черту, дружески, в виду всех, пожимать руку прямого, честного человека. Поверьте, что как только будет узнано во всей губернии, что губернатор поступает действительно так, – все дворянство уже будет на его стороне». «Губернатор должен непременно иметь нравственное влияние на дворян, только сим одним он может подвигнуть их на поднятие невидных должностей и неприманчивых мест».
Безукоризненно точна и справедлива следующая рекомендация Гоголя уголовно-процессуального, психологического и криминалистического характера: «Когда случится, по причине совершенных гадостей, предать иного чиновника суду, то в таком случае нужно, чтобы он предан был с отрешением от дел. Это очень важно. Ибо если он будет предан суду без отрешения от дел, то все служащее будет еще долго держать его сторону, он еще долго станет юлить и найдет средства так все запутать, что никогда не добраться до истины. Но как только он будет предан суду с отрешением от дел, он повесит вдруг нос, сделается никому не страшен, на него пойдут со всех сторон улики, всё выйдет на чистую воду и вдруг узнается все дело. Как говорится, «не прибавить и не убавить» к гоголевскому тексту.
Пристрастно критикуя Западную (католическую) церковь и европейские традиции правовой жизни, Гоголь предостерегает от увлечения беспрерывным «сутяжничеством»: «Все до единого теперь видят, что множество дел, злоупотреблений и всяких кляуз произошло именно оттого, что европейские философы-законодатели стали заранее определять все возможные случаи уклонений, до малейших подробностей, и тем открыли всякому, даже благородному и доброму, пути к бесконечным и несправедливейшим тяжбам, которые затевать он прежде почел бы бесчестнейшим делом». Его негативные последствия — трата времени и душевных сил, нередко — имущественное разорение. Можно увидеть в этих словах и схожесть с известной библейской рекомендацией «Не потворствуй тяжбам» и с замечанием Иисуса, сына Сирахова: «Лучше скудный знанием, но богобоязненный, нежели богатый знанием – и преступающий закон» (Сир. 19 : 21).
В статье «Русской помещик» Гоголь выступает за широкое просвещение народных масс, называя в качестве главных «родимых пятен» из жизни нашего мужика — воровство и пьянство.
Сквозной «нитью» через всю гоголевскую «переписку» проходит непреложная мысль автора о необходимости вовлечения в «добрые дела» против «беззакония» лучших представителей всех слоев общества — первых лиц государства, дворян, купечества, мещан, чиновников, сельских жителей, духовенства, также — ее культурного слоя (писателей, поэтов, художников, композиторов). Гоголь предвосхитил известный толстовский призыв, вложенный в уста Пьера Безухова на последних страницах романа «Война и мир» — к объединению всех здоровых сил общества.
В литературоведении (Ю.В. Манн, 2009 г.) высказано обоснованное предположение, что Гоголю, по видимому, были хорошо известны (и разделялись им!) положительные мнения Н.М. Карамзина («Письма русского путешественника») и А.С. Хомякова («Мнение иностранцев о России»), высказанные ими об юридических институтах Англии, в том числе о суде присяжных. Так, Гоголь в статье «О сословиях в государстве», рассматривая принцип подотчетности полиции гражданам, основывался на зарубежном опыте: «Лучшая полиция, по признанию всех, в Англии, и то потому, что этим занимается город, выбирая для этого чиновника и платя ему жалование от себя. Правитель города должен требовать от магистрата, чтобы было сделано так же точно; а магистрат уже сам размыслит, как это сделать так, чтобы тягость упала на все сословие».
Подводя итоги нашего обзорного рассмотрения криминологической тематики «Выбранных мест…» попробуем перечислить основные проблемы, которые беспокоили Гоголя – великого писателя и гражданина земли Русской и актуальные для современной России: духовное развитие и самовоспитание личности, с опорой на национальные традиции и религию; участие представителей всех слоев общества в борьбе с коррупцией и чиновничьей бюрократией; совершенствование законодательства о государственной службе; личный пример руководителей всех рангов в вопросах борьбы с «беззаконием»; уменьшение численности государственного аппарата всех уровней; воспитание у служащих чувства самоограничения и личной скромности, отказ от стяжательства и сребролюбия; реализация независимого прокурорского надзора; формирование эффективной карательной политики в отношение коррупционеров; соработничество различных ветвей власти (исполнительной, прокуратуры и суда) на ниве служения Отечеству; деятельность неподкупного, профессионального и милосердного суда; первоочередная борьба с бедностью, а также с пьянством и воровством; особая роль искусства в воспитании широких народных масс и некоторые другие.
Разумеется, вне контекста исторического времени гоголевские наблюдения могут кому-то представляться безвозвратно старомодными и наивными. Давно нет николаевской помещичьей России, в которой жил и творил писатель, «за окном» — двадцать первый век, в современном секулярном обществе утрачены многие традиционные связи и ценности, влияние религиозных запретов решительно ослабло… Однако вдумчивый непредвзятый криминологический анализ состояния дел в современной России указывает на «живучесть» большинства описанных великим сатириком негативных социальных явлений, их криминогенных детерминант. Да и наш современник- россиянин (равно как и обыватель-иностранец) остался во многом «ветхозаветным». Для этого достаточно обратиться к данным правоохранительной и судебной статистики, исследованиям ведущих отечественных криминалистов (Ю.М. Антоняна, М.М. Бабаева, Я.И. Гилинского, А.И. Долговой, В.Н. Кудрявцева, В.В. Лунеева, Н.А. Лопашенко, А.В. Наумова, Э.Ф. Побегайло и многих др.).
Некоторые современные правозащитники (в частности, замечательный и любимый мною поэт, эссеист, переводчик и литературовед О.А. Седакова) критикуют «умиленное восхищение» Гоголем отечественной традиции системы «местечек» и иерархий, его понимание «государства как системы мест» — противоположные идее законности[10]. С такой точкой зрения возможно, следовало бы безоговорочно согласиться, если оставить без внимания вышеперечисленные замечания писателя в «Выбранных местах…» относительно принципов и задач построения и функционирования «идеального» общества и государства, в которых реализации принципа законности (хотя он и не поименован) отведено одно из ведущих мест. Конечно, Гоголь идеализировал и переоценивал потенциал религиозного воспитания. Но знатоком человеческих душ он был превосходным. Творческое наследие Николая Васильевича Гоголя загадочно и разнопланово. Национальные картины и типы, созданные им, не временные, а вечные. Правоведы только приближаются к его серьезному научному осмыслению.
ЛИТЕРАТУРА
- Cм. подробнее: Золотусский И.П. Гоголь. (Серия «ЖЗЛ»). – М., 2007; он же. Гоголь в Диканьке. – М., 2007; он же. Незримая ступень: Беседы о литературе и религии в Государственном музее Л.Н. Толстого. – М., 2010; Манн Ю. В. Гоголь. Труды и дни: 1809–1845. – М., 2004; он же. Постигая Гоголя. – М., 2005, он же, Гоголь. Завершение пути: 1845–1852. – М., 2009; Вересаев В. В. Гоголь в жизни. – Харьков, 1990; Гоголь без глянца; сост. П. Фокин. – М., 2008; Молева Н.М. Гоголь в Москве, или Нераскрытые тайны старого дома. – М., 2008; и др.
- Об этом см., напр.: Виноградов И.А. Гоголь в Нежинской гимназии высших наук. Из истории образования в России. ИМЛИ РАН, 2015 г.
- Харабет К.В. Девиантологическая и правовая проблематика в произведениях Н.В. Гоголя // Российская юстиция, 2009, N 2, С. 66-70.
- Гоголь Н.В. Собр. соч.: в 7 т. – М., 1966–1967. – Т. 7. – С. 52–53.
- Там же. – С. 86.
- Там же. – Т. 6. – С. 338–339.
- Белинский В.Г. Письмо к Н. В. Гоголю // Гоголь в русской критике. Антология; сост. С. Г. Бочаров. – М., 2008. – С.110–118.
- Цит. по: Манн Ю.В. Гоголь. Завершение пути: 1845–1852. – М., 2009. – С. 32.
- Тер-Акопов А. А. Нравственность и право. Сборник избранных научных статей (к 65-летию со дня рождения автора) // Российский военно-правовой сборник. – 2005. – № 6.
- Седакова О.А. О времени. О традиции. О писаном и неписаном праве // Вещество человечности. Интервью. 1990-2018. Новое литературное обозрение, М., 2019, С.22-23.
Харабет К.В., председатель Фонда содействия научным исследованиям в области правового обеспечения безопасности человека имени проф. А.А. Тер-Акопова (г. Москва), полковник юстиции запаса